Какая жизнь на Брайтоне?

Снова ездил на Брайтон. Наверное я никогда не перестану посещать Маленькую Одессу с Большими Самаркандом и Телави и забуду об этом районе только с полнейшим исчезновением там моих друзей и русских магазинов. Вот и кончилось, неплохое по температурным показателям лето. В город, с прохладой, дождями и легкой депрессией заходит красавица осень. На Брайтоне, как обычно, нет места депрессии. Брайтон живет оптимизмом.

В овощные магазины завезли яблоки сорта "Белый Налив", аромат которых заполнил пятнадцать союзных улиц. В кулинариях русских магазинов толпится разночинный народ. Обеспокоенные лица, словно сошли с монументального полотна Сергея Ейзенштейна, требуют от большой продавщицы с арбузными грудями "пол паунта" венгерской салями "Пик" и скупают все блинчики с творогом. Только что принесли! Бабуськи ссайщицы с тележками - "волкерами", словно борцы сумо, пытаются вытолкнуть "волкером" своего соперника из очереди к классам. В ликеро - водочный прямо с самого утра выстроилась очередь страждущих. К этим лучше не подходить, могут и нагрубить. Очень нервные люди. На ступеньках бывшего ресторана "Националь", помещение которого давно и безнадежно сдают в рент, сидят два бомжа. Бомжи облюбовали эти ступеньки еще с тех времен, когда был жив ресторан и его владельцы, именами которых назван переулок.

Тогда, правда, их гнал со ступенек швейцар в мундире с золотыми полётами. Сегодня они свободно расположились на ступеньках бывшего храма Бога Изобилия и активно воняют пугая прохожих неопределенного пола, они что - то мычат на бомжовском языке, понятным только самим им. Проходя мимо них, человеку становится страшно от одной только мысли, как, живя в этом городе, можно легко поскользнуться, упасть и опуститься на самый низ Марианской впадины нашей жизни. Хочется дать денег этим бедолагам, помочь им, но страх и чувство брезгливости заставляют человека бежать. Бежать сломя голову, бежать туда, на ярмарку тщеславия. На бордвок.

На бордвоке царит спокойствие и умиротворение. Пандемия прошла! Ничто не напоминает о страшном вирусе унесшим в Нью Йорке тысячи жизней. Хотя ковид никуда не ушел из нашей жизни. По бордвоку ходит работница социального сервиса и предлагает желающим уколоться новой прививкой от нового омикрона. Колоться ликвидными чипами Гейтса Брайтон не желает. Правда колется чем - то другим. Чем - то страшным. О чем сообщает лицо местного чуда в красном парике и женском платье, который явно выпрашивает у прохожих на новую дозу. Он проходит мимо детской площадки, но заходить туда боится.

Детские площадки на Брайтоне используются не только детьми. С нашими цветами жизни прекрасно сосуществуют красиво чахнущие старушки, которым помогают увядать красиво сидящие рядом с ними хоуматтенды, в своих смартфонах гуляющие по окрестностям фейсбука. За барынями с их прислугой на площадку, гуськом, потянулись преферансисты.

Они уже раскрыли свои пляжные зонтики, под которыми с азартом расписывают "пульку".

Мимо них проходит китаец с привычным для него пластмассовым галлоном на голове, приехавший погостить из Уханя к своим ньюйорским родственникам. В Ухане все спокойно, в Ухане все спокойно...

На океанском берегу стоит пузатый мужик в плавательных шортах - "семейках" и мечтательно смотрит туда, где океан и небо разделяет тонкая нитка горизонта. Там, за Атлантикой другая жизнь. Где вечное лето и счастливые люди, пьющие из больших бокалов рубиновую "Риоху". Эту сцену с несостоявшимся генералом Хлудовым закрывает появившаяся во втором акте жена брайтонского мечтателя.

- Фима, - кричит она, - В "Неткосте" продают селедку по дискаунту!

- Таки да, - мечтательно бормочет Фима и мыслями уходит от испанской красавицы "Риохи" к сорокоградусной блондинке "Смирновской", которую сегодня, под вареную молодую картошку, лучок и селедку на дискаунте, он разом выпьет на кухне окнами выходящей на шумное Брайтон Бич авеню.

На Брайтон Бич авеню по привычному шумно. На углу первого Брайтона, где стоит маленькое кафе, в котором продают выпечку, пирожки и плов, разыгралась настоящая продуктовая драма. Коренной обитатель, защитник Маленькой Одессы ругается с понаехавшим строителем нового Большого Самарканда.

- Я тебе так скажу, шо это же не плов, Сёма - эмоционально рассказывает одессит своему товарищу, тыча пальцем в тарелку с пловом.

- Где здесь мясо?!, - возмущается он.

- Уважаемый, - красиво, по восточному, начинает хозяин кафе.

Но тоже сразу переходит на уличный сурджик, Брайтон неистребим, он в нас.

- Я Вам, таки хотел сказать не за плов, а за Ваш вкус. Но здесь даже не об вкусе, здесь об том, що Ви не имеете ни вкуса ни зрения!, - и показывает уважаемому - неуважаемому на маленькие кусочки мяса в тарелке.

Прибежавший на помощь повар старается нивелировать ситуацию, большим кухонным ножом отрезая куски мяса от шмата выуженного из большого оказана. Но поздно. Одессит уходит с о своим другом, оставшись при деньгах, но без плова, который они оставили на столе нетронутым. Хозяин пловильной обреченно вздыхает. Он прекрасно знает правило Брайтона, - Недоверие рождает неприятие. Вкус ничто, мясо все! Плов без мяса не плов! Придется поработать над порционом.

Вечереет. Над Брайтоном сгущаются сумерки. Люди уходят с улиц. На Брайтон возвращается тишина. Я снова покидаю яблочный район моей юности. Рядом с бывшем рестораном "Националь", там, где сидели два бесполых бомжа, стоят полицейские машины и машины "Скорой Помощи", освещающие свинцовое небо Брайтона дискотеками из проблесковых маячков. Кто - то из этих по - настоящему свободных жителей планеты Земля ушел наверх по радуге. На душе снова становится грустно. Еще чья то душа сегодня покинула наш мир. Мой город. Мой Брайтон, который заснул…

Автор: Денис Либа